— Во-первых, когда он их купил, вы еще не были больны. А только беременны, да и то почти незаметно, и мы еще даже не приплыли в Нью-Йорк! К тому же вы часто говорили, что комбинации господина де Пейрака так сложны, отдают таким макиавеллизмом и так хитроумно переплетены, что сам паук в них не разберется, и вы не слишком-то стремитесь во все это вникать… Да и вы сами, дорогая госпожа Анжелика, так ли уж охотно посвящаете в свои планы близких вам людей? Между прочим, я слышала, как господин де Пейрак выражал в ваш адрес сходные сожаления — Сдаюсь, — смягчилась Анжелика. — Ты — сама мудрость, малышка Северина.

Если меня удивляют его поступки, самое разумное — это попытаться уяснить себе их причину или, на худой конец, спросить о ней при случае.

В самом деле, тогда она была неприятно удивлена, если не шокирована, глядя издали на то, как Жоффрей в сопровождении Куасси-Ба, двух вооруженных испанцев из охраны, капитана голландского работоргового судна и двух должностных лиц Провидено медленно прогуливался среди расположившегося на набережной и поделенного на партии черного «товара».

Сидя в компании графа д'Юрвиля и нескольких тамошних друзей, она ждала, когда их обслужат на террасе уютного ресторанчика, вывеску которого украшал великолепный, доставленный с Антильских островов свежий ананас, чей тонкий пьянящий аромат вызывал в воображении белоснежные пляжи и лучезарное небо, кокосовые пальмы на ветру и бабочек, драгоценными камнями рассыпанных по красным цветам гибискуса.

Не без горечи следила она за действиями Жоффрея, который останавливался, разглядывал, поднимал одного-двух рабов, задавал им вопросы. Наблюдая за ним, она чувствовала, как по ее спине пробегает дрожь, настолько все происходящее напоминало ей невольничьи рынки Крита и Алжира. Побывав пленницей Средиземноморья, она понимала, что следовало родиться англичанином, жителем северных англосаксонских островов, не имеющим ни малейшего представления о работорговле, чтобы воображать, будто африканский негр способен выполнять тяжелую ручную работу.

В Средиземноморье на галеры набирали турок, черкесов или жителей юга России, а также всевозможных христиан. Но все знали, что даже самый крепкий чернокожий не вынесет и двух недель каторги. Именно поэтому на рынках Леванта спросом пользовались лишь женщины негритянки для гаремов и дети будущие евнухи или объекты услад пашей и князей.

Между тем она вынуждена была признать, что поток черной рабочей силы, устремлявшийся на протяжении последних пятидесяти лет к островам Карибского бассейна для замены рабов-индейцев, умиравших на плантациях сахарного тростника и других сельскохозяйственных работах, непрерывно расширялся и результаты этого процесса она имела возможность наблюдать в Ла-Рошели.

Но здесь, в порту крошечной английской колонии Северной Америки, в Ньюпорте, основанном на берегу большого острова Акиднек, названного в 1523 году его первооткрывателем Веррацано Родосом в честь рыцарского ордена Святого Иоанна Иерусалимского, члены которого, потерпев в том же году поражение от турок в Эгейском море, вынуждены были покинуть свои владения на острове Родос и обосноваться на Мальте, словом, находясь на острове, пробкой закрывающем доступ в широкий залив, усыпанный островами и полуостровами Наррагансета, в глубине которого раскинулся Провиденс, Анжелика была немало удивлена, обнаружив в этом райском уголке, где, как ее уверяли, Роджер Вильямс ввел в обиход ставшую законом привычку к свободомыслию и независимости, весьма бойкий и процветающий невольничий рынок.

Впрочем, тут не было никакого противоречия.

Духовный гений проявился в провозглашении свободы мысли.

Его коммерческий гений обнаружил себя в понимании того, что на полпути от скудного Севера к плодородному Югу, где любой клочок земли мгновенно превращался в табачную плантацию, требовавшую обработки, самым прибыльным делом является обеспечение этих плантаций рабочей силой.

Жители Массачусетса умирали от зависти, что не им первым пришла в голову эта гениальная мысль. Но ведь Род-Айленд занимал и более выгодное географическое положение, позволявшее ему успешно осуществлять работорговлю. Построив на собственных верфях корабли, он посылал их за рабами в Африку или на острова Вест-Индии, затем, уже обученных сельскохозяйственным работам в Виргинии, переправлял африканцев на острова Карибского бассейна в обмен на патоку, сахар, табак и ром. Корабли перевозили эти товары в Массачусетс и на Новую Землю, где загружались французскими винами и парижскими безделушками, чтобы доставить их на острова, а также бочками соленой трески, которым предстояло достичь берегов Португалии, прежде чем корабли вновь отправятся в Африку По своему значению Ныопорт уже обгонял Бостон, оставляя далеко позади Нью-Йорк.

Город настолько разбогател, что поднял налог до трех талеров с каждого жителя, направляя эти средства на мощение улиц.

Здесь и в самом деле лакомились ананасами и экзотическими островными фруктами, а также в большом количестве морскими моллюсками с нежными раковинами и устрицами, большими и маленькими, зелеными, голубыми, золотистыми, кремовыми, перламутровыми, серебристыми, жареными, вареными, тушенными с овощами, с сыром, запеченными в тесте, по форме напоминающем французский «круглый пирог».

И все же даже такие лакомства не могли примирить ее с этими местами, и, не утруждая себя объяснениями, она не пожелала поближе познакомиться с Провиденс, столицей, где можно было без оглядки обсуждать любые теоретические проблемы и которая слыла едва ли не священным городом Нового Света.

Разговор с Севериной напомнил ей о необходимости встретиться с Натаниэлем де Рамбургом, раз уж случай вновь свел их с этим двадцатилетним юношей, которого она помнила еще мальчиком, приходившим к ним в замок играть с Флоримоном и Кантором.

Воспользовавшись краткой остановкой, они с Севериной пригласили его на борт «Радуги». Он неловко поднялся по трапу, явно не производя впечатления бывалого моряка.

Зато одежда его претерпела существенные изменения: он был облачен в редингот из сукна табачного цвета с манжетами и накладными карманами, обшитыми золотым позументом; белый кружевной воротничок его манишки был прошит шелковым малинового цвета шнуром с кисточками на концах; туфли с бантами были сшиты из кожи более мягкой, чем его старые, просящие каши башмаки с железными пряжками. Этот наряд он позаимствовал, вероятно, у своих знакомых с острова Джеймс.

Уж не вновь ли обретенные привычки мелкопоместного дворянчика вдохновили его на эту элегантность?

— Если только все это не ради моих красивых глаз, — самодовольно рассмеялась Северина.

Расположившись на покрывавших гамак матрасах, юная уроженка Ла-Рошели удобно облокотилась о подушки, поддерживавшие Анжелику, которой она помогла присесть, чтобы приветствовать гостя, и с чувственной и радостной решимостью вгрызалась в яблоко своими красивыми жемчужными зубами. Она изъявила желание присутствовать при встрече, ибо не кто иной, как она, впервые привезла молодого человека в Салем, пригласила сопровождать их до Французского залива и уже начинала относиться к нему как к своей собственности.